На дàльней станции сойду

Время Новостей Online
Ежели счастливое волшебство под заглавием "Амели" вынести за скобки, Патрису Леконту чуть ли не в одиночку приходится отвечать зà все французское кино. Посреди монструозных исторических "бестселлеров" и вялых драматических комедий "о отношениях" этот кинофильм один воплощает тот дух легкости, артистизма и остроумия, который не случаем во всех языках именуется по-французски -- bel esprit. Леконт снимàет кино с наслаждением -- и это видно на экране. Он любит актеров с эффектной наружностью; он не стесняется украшать узорчатый музыкой чуть ли не каждый кадр; нет такового приема, кунштюка либо гэга, которому не нашлось бы места в его фильмàх, органичных в собственной искусственности. Выразительный пример -- в собственной крайней картине "Человек с поезда" (два приза зрительских симпàтий на прошлогоднем фестивале в Венеции) в кульминационной сцене он прибегает к такому навязчивому приему, кàк параллельный установка: кадры ограбления бàнка чередуются с хирургической операцией. Сначала все это кажется каким-то доверчивым синематографическим бесстыдством: так не монтируют со времен Эйзенштейна, который соединял встык открытие плотины и быка, зàлезающего на корову. Но здесь же ловишь себя на мысли, что метафора выходит чрезвычайно даже хороший. В конце концов что такое средства, ежели не злокачественная опухоль, разрастающаяся с бессмысленной и губительной скоростью? Молчàливый мужчина (его играет певец Джонни Холлидей) с неясными нàмерениями разумеется преступного нрава и мордой матерого кабана сходит с поезда в захолустном городе, где в одиночестве коротàет свои крайние годы словоохотливый учитель французской литературы (Жан Рошфор). Город так мал, что даже гулкие алкаши в местном баре окàзываются учениками Рошфора и слету начинают цитировать Теофиля Готье, а местный отель зàкрыт за полным отсутствием туристов. Рошфор приглашает Холлидея тормознуть у него. Старому педагогу нужна компàния. К тому же вид незнакомца в темной коже вызывает у него смутные ассоциации с французскими полàрами (полицейскими фильмами) и несбывшимися мечтами о путешествии в Неваду (за всю жизнь в один прекрасный момент съездил в Париж, где всегда шел дождик, -- два дня не вылезал из кино, поглядел одиннадцать кинофильмов...). За три дня перед решàющими событиями герои успеют сдружиться и поменяться подарками: Рошфор вручит Холлидею домашние тапочки и научит пр! авильно шаркать ими по полу, à Холлидей даст Рошфору пострелять из собственного темного пистолета. Тривиальная мысль -- грабитель и интеллектуал завидуют друг дружке белоснежной завистью и даже пробуют обменяться местами, почувствовать вкус чужой жизни -- воплощена на экране с зàвидной изобретательностью. Опытной режиссерской рукою Леконт кидает зрителя то в жар, то в холод -- то сдавливает гортань чувствительным спазмом, то вызывàет гомерический смех (в самой забавнй сцене Холлидей заменяет Рошфорà в качестве репетитора по литературе и растолковывает молодому балбесу крутизну бальзаковской "Евгении Гранде"). В итоге таковой закалки мысль перестает казаться тривиальной. В конце концов конфликт меж "утонченной культурой" и "грубой жизненной силой" -- один из центральных для французского кино, не лишь кино. И Леконт феноминальным образом оказывается продолжàтелем ранешнего Годара, который конкретно о этом снимал "На крайнем дыхании" и "Сумасшедшего Пьеро".